[URL=http://www.imageup.ru/img82/p_slavrov1255345.jpg.html][/URL] Сергей Борисович Лавров родился в Ленинграде в 1928 году в семье филологов-русистов. Его родители — Соколова Мария Александровна и Лавров Борис Викторович, познакомились, когда учились на филологическом факультете Ленинградского государственного университета. После аспирантуры Борис Викторович работал доцентом ЛГПИ им. А. И. Герцена. Мария Александровна всю жизнь (50 лет) проработала на филологическом факультете ЛГУ; защитила докторскую диссертацию, во время Великой Отечественной войны заведовала кафедрой. Их родителей были глубоко верующими людьми из русской глубинки; отец Марии Александровны — коллежский советник, отец Бориса Викторовича — священник. Жены вели домашнее хозяйство, в семьях было много детей. Традиционный уклад в доме родителей сформировал у маленького Сергея Лаврова естественное отношение к жизни и окружающим, неповрежденное мировоззрение русского человека. Профессиональные навыки родителей развили у него великолепное чувство языка. Прошли годы, и он стал не просто большим ученым, но и блестящим лектором и публицистом. Его лекции, статьи и книги не только несли людям знание, но и доставляли эстетическое наслаждение. То, как писал и говорил по-русски Сергей Борисович Лавров, дано единицам из сотен тысяч. Всегда поражала легкость общения с Лавровым, его доброжелательность, умение выслушать и, что еще важнее, — понять чужие аргументы. Каждый диалог с ним оставлял ощущение полноценности и завершенности. Не вызывает сомнений, что эти навыки человечности были заложены близкими, для которых православная мораль, православная духовность были неотъемлемой, естественной частью их семейного быта. Суть православной духовности удивительно точно и в то же время просто и понятно изложил наш современник — иерарх Греческой Православной Церкви митрополит Иерофей (Влахос): "Носителем православной духовности является прежде всего подвижник… Православная духовность совершенно определенно отличается от "духовностей" Востока и Запада… Сущность православной духовности в том, что она целительна, она исцеляет немощи человека и создает из него личность… Православная Церковь не только учит о необходимости исцеления, но указывает и способ его достижения… Православие имеет сходство не с философией, а с прикладными дисциплинами, главным образом с медициной… …Освобождение души от помыслов, страстей, тирании смерти способствует равновесию человека — как психологическому, так и социальному… Исцеленный человек одновременно разрешает все свои житейские и социальные проблемы". Конечно, Сергей Борисович Лавров был подвижником, носителем истинной православной духовности. Он не только умел разрешать свои собственные проблемы, но и помогал другим в разрешении подобных задач. Блокада Не следует, однако, думать, что его жизнь всегда была гладкой и безоблачной. Уже в детстве Сергея Борисовича ждали самые тяжелые из возможных испытаний — Война, Блокада, Голод! Он не любил рассказывать об этом времени. Вероятно, след, который в его сердце оставила зима 1941-1942 годов, был слишком глубоким и болезненным. И если все же Лаврова удавалось разговорить на эту тему, то его рассказ был образным и лаконичным. "Первые налеты авиации я, в то время 13-летний мальчишка, встретил на крышах своего и соседнего домов, куда дети и взрослые забирались для борьбы с зажигательными бомбами. В бомбоубежища ни я, ни мои родные во время бомбежек не прятались. Угроза погибнуть от бомбы или снаряда, быть погребенным под обломками дома стала чем-то привычным, обыденным. Гораздо страшнее этой угрозы было другое — постоянный, мучительный голод. В Ленинграде я провел самое тяжелое, самое голодное время — зиму 1941-42 годов. Каждый день начинался с того, что еще затемно я отправлялся в булочную и уже издали видел длинную очередь. Люди ждали у закрытых дверей, гадая, привезут сегодня хлеб или не привезут. Они ждали, невзирая на канонаду и лютый холод той первой блокадной зимы. 125 граммов хлеба — таков был наш суточный рацион. Как поступить с этим маленьким кусочком ржаного с отрубями хлеба: съесть ли его в один прием или равномерно поглощать в течение дня, разделив на совсем крошечные дольки? Каждый задавал себе один и тот же проклятый вопрос. И каждый решал его по-своему. Скажу лишь одно: возвращаясь домой, я нередко буквально перешагивал через трупы тех, кто так и не дождался своей очереди…" В феврале 1942 года умер от голода отец. У семьи не было физических сил на обычные похороны, и Бориса Викторовича захоронили в братской могиле на Серафимовском кладбище. Сергею Лаврову тогда было всего 13 лет — возраст, в котором отец бывает порой ближе, чем мать. Никто и никогда не найдет слов, чтобы описать мальчишеское горе! Урок, который преподала судьба С. Лаврову, был усвоен навсегда. Главный вывод — государство, в котором живешь, должно быть сильным во всех отношениях: в военном, экономическом, идеологическом и, самое главное, геополитическом. Возможно, что осмысление случившегося, как сейчас модно говорить — вербализация, пришло гораздо позже, но путь к этому знанию начался именно блокадной ленинградской зимой. Университет В 1945 году Сергей Борисович окончил школу и поступил на географический факультет ЛГУ, с которым связал всю свою жизнь. В своей научной работе Сергей Борисович продолжал традиции петербургской-ленинградской школы экономико-географов. После первых статей, посвященных социальной и экономической географии ФРГ, он перешел к осмыслению глобальных проблем человечества, к вопросам геополитики и геоэкономики. За годы научно-педагогической деятельности было опубликовано более 200 научных работ, в том числе 10 монографий. Как научный руководитель, он подготовил более полусотни кандидатов и докторов географических наук, многие его ученики заведуют кафедрами и возглавляют научные коллективы в Российской Федерации и бывших республиках Советского Союза. Более 15 лет профессор С. Лавров являлся председателем специализированного Совета по защите кандидатских и докторских диссертаций. Этот докторский Совет географического факультета ЛГУ был в значительной степени нацелен на союзные республики СССР, где защита докторских диссертаций была редким явлением, "да и кандидатские шли непросто". Примечательно, что таких Советов в Советском Союзе, а затем в Российской Федерации, было всего два. Поэтому в Ленинграде особое значение предавали работе с представителями так называемой периферии. Сергей Борисович с коллегами активно способствовал подготовке национальных кадров в республиках СССР и формированию региональных экономико-географических школ. Не в силе Бог… Значительную роль в его жизни играла общественная деятельность, где особенно ярко проявились уникальные человеческие качества С. Б. Лаврова. С 1968 по 1972 год профессор Лавров был секретарем партийного комитета Ленинградского университета. Оставляя за скобками каждодневную рутину, которая неизбежна в любой общественной работе, хочется отметить человечность Сергея Борисовича. Будучи секретарем парткома, он спас от тюрьмы как минимум двух сотрудников ЛГУ. И если в первый раз ситуация была достаточно банальной, то во второй — произошел конфликт с КГБ. Дело было сразу после ввода Советских войск в Чехословакию. Один из преподавателей, между прочим, участник Великой Отечественной войны и коммунист, написал в ЦК КПСС письмо протеста. Реакция последовала незамедлительно. Секретаря парткома Университета вызвали "куда надо" и потребовали исключения бунтовщика из партии. В те времена был определенный порядок — член КПСС не мог быть арестован и предстать перед судом. Это негласное советское правило оказалось спасительным в данной ситуации. Лавров отказался поддержать исключение из партии этого человека. Сергея Борисовича "прессовали" долго, в конце концов, к делу подключился первый секретарь Ленинградского областного комитета КПСС Г. В. Романов. Но сколько ни выкручивали руки Сергею Борисовичу, он не изменил своей позиции. Ученый, о котором идет речь, остался на свободе и до сих пор читает лекции в Санкт-Петербургском государственном университете. Можно только догадываться, какого напряжения стоила эта история Лаврову — силы были явно не равными. Единственными союзниками здесь были его внутренняя убежденность и мастерство полемиста. Невольно приходят на ум слова небесного покровителя нашего города Святого и Благоверного князя Александра Невского: "Не в силе Бог, а в правде!" Лев Гумилев Особой страницей являются взаимоотношения профессора С. Лаврова с выдающимся историком, географом и этнологом Львом Николаевичем Гумилевым. После двух сроков, проведенных в ГУЛАГе, Л. Н. Гумилев в 1962 году был принят на работу ректором ЛГУ академиком А. Д. Александровым. Льва Николаевича "определили" в НИИ при географическом факультете. Согласно университетским правилам, каждый сотрудник факультетских НИИ приписывается к какой-нибудь кафедре. Гумилева "прописали" на кафедре экономической географии. Так познакомились Л. Н. Гумилев и С. Б. Лавров. Легендарными стали лекции по "народоведению", которые читал Лев Николаевич на географическом факультете. Теория этногенеза, которую всю жизнь развивал Гумилев и которая составляла основной костяк его лекций, мягко говоря, не совсем согласовывалась с основными положениями "научного коммунизма". В те времена это вызывало немалые трения "по идеологической части". Иногда из партийных органов приходили сигналы с "рекомендацией" приостановить лекции Гумилева. Тогда Сергей Борисович обращался ко Льву Николаевичу с просьбой: "Отдохните пару недель, пусть почитает эти разы Костя". (Константин Павлович Иванов — самый талантливый и наиболее близкий из учеников Л. Н. Гумилева, зверски убит на пороге своей квартиры 18 декабря 1992 года.) Уровень доверительных отношений между Лавровым и Гумилевым был настолько высок, что Лев Николаевич все понимал и никогда не обижался, тем более что через три-четыре недели все забывали о "мудром сигнале", и Гумилев возвращался в аудиторию к своим слушателям. Была у С. Лаврова по поводу гумилевских лекций также встреча с представителем самой серьезной организации того времени. Он вспоминает: "В конце 70-х гг. в моем кабинете появился очень скромный, внешне неприметный человек, представившийся: "Из КГБ". Он завел разговор о лекциях Л. Н. "Хорошо ли, что он их читает?" — и все это без нажима, очень спокойно, как бы раздумчиво. В такие моменты иногда срабатывает интуиция, сам собой находится удачный ответ. Я спросил гостя: слушает ли он "вражеские голоса"? Получив в ответ "да", я признался, что тоже иногда слушаю, но никогда еще не слышал там слов о младшем Гумилеве. Об Ахматовой — да, о Николае Степановиче — да, а вот о Льве Николаевиче — ни слова. Он согласился с такой констатацией. Тогда я осторожно спросил: "Спросите начальство, а хочет ли оно слышать по этим голосам и о Льве Николаевиче, к примеру, безработном?" Он понял все молниеносно: "Мне понравился ваш ответ". Мы очень вежливо распрощались, и больше "оттуда" нас не беспокоили". Ритмы Евразии Важнейшую роль в жизни профессора Лаврова сыграло Русское географическое общество (РГО), Сергей Борисович стал его действительным членом в 1950 году, в 1995 году — избран президентом. С самого начала он принимал активное участие в работе различных комиссий общества. С течением времени стал членом президиума и Ученого совета РГО. Выступал инициатором проведения конференций, совещаний и съездов по актуальным проблемам экономической и политической географии, геоэкологии. Всячески способствовал улучшению деятельности общества и пропаганде географических знаний. Именно профессор С. Лавров, став президентом, вернул организации первоначальное название — Русское географическое общество. Возглавив его в тяжелейшее, кризисное время, Лавров всеми силами способствовал не только выживанию географической науки, но и ее дальнейшему развитию. "Заразившись" у Л. Н. Гумилева интересом к евразийству, С. Лавров дотошно, как всякий ученый, стал изучать эту важнейшую геополитическую концепцию для России. Как завещание прозвучали для Сергея Борисовича слова Гумилева, произнесенные незадолго до его смерти — в 1992 году: "Скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только через евразийство". Сущность евразийства наиболее точно отражена князем Н. Трубецким в следующей формуле: "Национальным субстратом того государства, которое называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемое как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем — евразийской, ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийским". Лавров глубоко переживал трагедию, что произошла с нашей страной во время горбачевской перестройки, развал СССР и последующую либерально-буржуазную реставрацию. Как человек глубокого аналитического ума и колоссальной эрудиции, он понимал, что, несмотря на все недостатки Советской власти, промежуток отечественной истории между 1917-1990 годами был периодом наибольшего расцвета русского государства. Советский Союз был великой империей, самодостаточным евразийским государством, способным защитить и обеспечить права каждого своего гражданина. Сергей Борисович гораздо острее многих из нас переживал происходящее, так как знал многое из того, что было недоступно пониманию зомбированного большинства. После Беловежского сговора он начинает активно публиковать публицистические статьи, в которых полемизирует с ельцинским режимом. Как ученый геополитик, как учений евразиец — С. Лавров не просто отрицал весь этот "беспредел", который почему-то называется в нашей стране реформами, он прекрасно понимал всю пагубность происходящего для России как национального государства. И он протестовал как гражданин, как ученый, как русский человек. Каждая его статья, каждое предложение, каждое слово выражали этот протест. Он всегда придерживался принципа — ради науки говорить правду. И он говорил правду, и не только ради науки, но и ради всех нас, ради наших детей и внуков, ради нашей Родины.