Тревога

В момент своего появления, в середине 60-х годов, «Тревога» произвела огромное впечатление: десятки критических отзывов, рецензии Камянова, Вигдоровой, Балтера и других, единодушное признание новизны и актуальности повести даже такими осторожными органами печати, как «Семья и школа» и «Литература в школе», широкая география критики — от «Нового мира» и «Дружбы народов» до «Сибирских огней».

Нынче (да и тогда) такого рода и размаха реакция — явление редкое, наводящее искушенного в делах раторских читателя на мысль об организации, подготовке, заботливости и «пробивной силе» автора. Так вот — ничего подобного не было. Возникшая ситуация была полной неожиданностью прежде всего для самого автора; еще более неожиданной оказалась она для редакции журнала «Звезда», открывшей этой работой не столь уж известной писательницы свой первый номер в 1966 году. В самом деле: «Тревога» была напечатана в январской книжке журнала рядом со стихами Леонида Мартынова, Николая Ушакова и Глеба Горбовского, с киноповестью стремительно набиравшего тогда известность Александра Володина.... На таком фоне вроде бы мудрено выделиться. Но читатели — заметили, читатели — оце­нили.

Сказанное наглядно подтверждается издательской и переводной судьбой «Тревоги». За время, прошедшее с момента публикации журнального варианта повести и по сию пору, «Тревога» переизда­валась на русском языке не менее десяти раз, и каждый раз тираж расходился полностью. Но этим дело не ограничилось: переведенная внутри страны на несколько языков, «Тревога» легко шагнула за ее рубежи. Изданная в Ленинграде отдельной книгой, повесть в том же году была переведена и опубликована в Чехословакии. Отдавая должное оперативности дружественных издателей, нельзя не отме­тить, что причины такой по-своему уникальной быстроты лежат глубже: повесть Достян, как оказалось, насыщена проблематикой, актуальной не только для советской литературы.

Галина Гордеева