ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах

Впервые на русском — одна из главных британских книг XX века, дебютный роман, писавшийся больше 30 лет и явивший миру нового мастера первой величины. «Ланарк» — это одновременно роман воспитания и авантюрная хроника, мистическая фантасмагория и книга о первой любви; нечто подобное могло бы получиться у Джойса, Кафки и Эдгара По, если бы они сели втроем писать для Уолта Диснея сценарий «Пиноккио» — в Глазго, вооружившись ящиком шотландского виски. Здесь недоучка-студент получает заказ на роспись собора, люди в загробном мире покрываются крокодильей кожей, а правительственные чиновники сдают экзамен на медленное убийство надежды.

Аласдер Грей — шотландец. Это многое объясняет.

Давно пора было Шотландии родить умопомрачительный роман, плоть от плоти современности. И вот он перед вами.

Энтони Берджесс

«Ланарк» поразил меня до самых печенок. На мой взгляд, это лучший шотландский роман двадцатого века.

Иэн Бэнкс

«Ланарк» — удивительный плод любви и безудержного воображения, неиссякаемый источник богатств.

TimesLiterarySupplement

Замысловатая, крипто-кальвинистская «Божественная комедия», которая должна найти самую широкую читательскую аудиторию.

NewYorkTimesBookReview

Невероятно изобретательный роман, притязающий на многое.

Малкольм Брэдбери

Эта книга — нечто большее, чем классический образец местной, региональной литературы. Воплощение «Ланарка» по грандиозности не уступает его замыслу: нечасто встречается роман, всецело коренящийся в обстановке одного, отдельно взятого города, и вместе с тем предельно доступный восприятию всех, кто живет вдали от него.

Уильям Бойд

Совершенно исключительное достижение и наиболее примечательный за долгий период успех шотландской прозы. Книга изменила весь литературный пейзаж. Это поразительно само по себе. «Ланарком» не может пренебречь никто из тех, кто причастен к нашей культуре или питает к ней интерес.

Scotsman

Когда рассвет наступает и уходит в смятении, мы оказываемся во власти неотразимого сюрреалистического воображения. Это некая сага о городе, где окружающая действительность ничуть не более надежна, чем часы Сальвадора Дали.

Брайан Олдисс

Знаменательная веха в послевоенной истории шотландского романа. Сочетая элементы научной фантастики и квази-автобиографии с апокалиптическими сценами, эта книга — проницательная и безотрадная — входит в число наиболее читаемых за последние пятьдесят лет.

Магнус Линюкйтер

<Грей] — редкое явление среди современных британских авторов — подлинный экспериментатор, попирающий привычные правила английской прозы… наделенный дерзким и богатым воображением.

Дэвид Лодж

…мастерское воссоздание… жизни подростка в послевоенном Глазго, его ранних дружеских связей и первой любви, пробуждения художнического таланта и гибели надежд на фоне изощренных общественных предрассудков, которые приходится усваивать по мере взросления… В широком смысле роман представляет собой попытку выявить тяжелые проблемы, таящие угрозу для современного общества. Он развернуто истолковывает надпись «Пусть Глазго процветает» на одной из гравюр Грея: Глазго, любой и всякий, процветет, если мы будем говорить правду.

NewYorkReviewofBooks

Грей… преображает имеющую локальное — и потому узкое — значение обстановку, которая ставила ограничительные рамки истинному таланту <других] романистов… и придает ей обобщающий пророческий смысл.

Дуглас Гиффорд, «Очерки шотландской литературы»

Самый выдающийся дебютный роман из прочитанных мною за несколько лет… Наиболее близкая, на мой взгляд, шотландская версия «Улисса» Джеймса Джойса.

EveningTimes

Гибкая, насыщенная фантазией проза — наполовину визионерская, наполовину реалистическая… Книга, обладающая неоспоримыми достоинствами.

Guardian