Странный Тургенев

Вниманию читателя предлагаются четыре больших тематически-смысловых блока из текста, посвященного «странному» (или, метафори­чески выражаясь, «темному» и даже «ночному») Тургеневу. Это «стран­ное», для многих читателей Тургенева вообще скрытое или лишь слабо подозреваемое и уж во всяком случае, как правило, недооцениваемое (впрочем, не только читателями, но и многими исследователями), осо­бенно отчетливо, даже резко, воспринимается на фоне «нестранного», «привычного» Тургенева — «светлого», «дневного».

Одна из задач предлежащего текста— в том, чтобы очертить (по­неволе неполно) объем этого «странного», обозреть формы его проявле­ния как в жизни писателя, так и в его произведениях (особенно в персо­нажах, которым Тургенев ссужал свои «странности»), понять характер (если угодно, структуру) этого «странного» и мотивы, которые его вызы­вают. «Странность» (кстати, слова странный, странно, странное дело об­разуют, как и у Достоевского, отмеченный элемент его языка, встречаю­щийся достаточно часто, нередко в ключевых местах текста, и, похоже, претендуют на роль своего рода «оценочного» квантора), о которой да­лее пойдет речь, существенным образом характеризует Тургенева и как человека, и, что в данном случае важнее, как писателя. «Странное» остав­ляет свой не всеми замечаемый или всерьез принимаемый след на общем портрете Тургенева и в этом смысле оно, противостоя «нестранному» в том же портрете, входит с ним во взаимодействие, без которого невоз­можно представить полно и подлинно целое образа человека и писателя.